пятница, 15 мая 2015
Атмосфера пустой галереи не очень способствовала разговорам по душам даже в более спокойное время. А уж тем более после такого насыщенного дня (дней?), время растекалось как джем по тосту, застревали в трещинах, проливалось на невинных людей. И оставался лишь один человек, способный предотвратить то, что случилось бы, увернись время из под чуткого надзора Таймлордов.
Но что поделать, если этот человек - не человек вовсе, да еще и в трех экземплярах. Смириться, дорогая Клара, смириться. Так же, как ты смирилась в детстве, что в твоих любимых книгах герои не всегда вели себя так, как тебе хотелось бы. Смириться и попытаться понять.
- Нет, ну вот смотри, а если бы все твои.. эм, ваши.. регенерации столкнулись бы в пространстве на одном маленьком кусочке Вселенной - что бы произошло?
- Взорвались бы, - десятая версия ее дорогого Доктора с ухмылкой прислонилась к одной из многочисленных колонн, - со стопроцентной вероятностью.
Клара перевела взгляд на Одиннадцатого, увлеченно пытающего Воина расспросами, представила себе величайший по своему размеру и действию взрыв, в чьем эпицентре был тот, ради кого она еще совсем недавно готова была остановить Вселенную. И нервно рассмеялась.
- Знаешь, если вы вдруг решитесь на семейное воссоединение всех ваших клонов - передайте мне билеты в первый ряд, я наслажусь этим шоу в полной мере.
Но что поделать, если этот человек - не человек вовсе, да еще и в трех экземплярах. Смириться, дорогая Клара, смириться. Так же, как ты смирилась в детстве, что в твоих любимых книгах герои не всегда вели себя так, как тебе хотелось бы. Смириться и попытаться понять.
- Нет, ну вот смотри, а если бы все твои.. эм, ваши.. регенерации столкнулись бы в пространстве на одном маленьком кусочке Вселенной - что бы произошло?
- Взорвались бы, - десятая версия ее дорогого Доктора с ухмылкой прислонилась к одной из многочисленных колонн, - со стопроцентной вероятностью.
Клара перевела взгляд на Одиннадцатого, увлеченно пытающего Воина расспросами, представила себе величайший по своему размеру и действию взрыв, в чьем эпицентре был тот, ради кого она еще совсем недавно готова была остановить Вселенную. И нервно рассмеялась.
- Знаешь, если вы вдруг решитесь на семейное воссоединение всех ваших клонов - передайте мне билеты в первый ряд, я наслажусь этим шоу в полной мере.
Никто из учащихся и мечтать не мог хотя бы об одной свободной минутке перед начинающейся сессией. Нервы были на пределе, мозг разрывался от количества полученной информации. Были ученики, глотающие таблетки для улучшения мозговой деятельности, были те, кто ел, пил и спал с учебником в руках, были, конечно, и такие, кто старательно учился весь год и теперь лишь повторяли по своим собственным конспектам. А был Эггси Анвин, курящий на балконе в обнимку с ноутбуком и очередным фильмом про суровости жизни.
Так и выживало общежитие самого известного университета Англии до того самого дня Х, когда на двери лекционных залов были наклеены листы с именами и порядковыми номерами. Закон подлости особо удачно работает в случае студентов, именно поэтому в первой пятерке отвечающих, среди круглых отличников, красовалась фамилия Эггси.
До экзамена оставалось 15 минут, в воздухе висело напряжение, особо нервные студентки падали без сознания.
В мужском туалете на фоне затонированного стекла окна виднелись два силуэта, один из которых явно принадлежал самому главному раздолбаю этого университета.
- Гарри, умоляю, если ты пронесешь мне эти листки в зал, я тебе душу продам, вот честное слово!
- Ты, должно быть, издеваешься, - голос собеседника звучал резко, твердо, не позволяя сомневаться в его намерениях, - Эггси, ты потерял последние капли того серого вещества, которое хранится в твоем черепе. Ты хочешь, чтобы я - отличник, лучший студент курса, помог тебе нагло обмануть преподавателей? Да еще и предлагаешь мне свою душу. Ты свихнулся.
- В самый последний раз! Клянусь, к следующей сессии все выучу и сдам сам, ты же знаешь, как мне важно не вылететь отсюда! Я тебе отплачу!
Раздался смех, почти искренний.
Силуэт, принадлежащий Гарри Харту, откинулся к стене, можно было увидеть искру огня, учуять дым.
- Ты будешь моим должником еще очень долго. И ты об этом пожалеешь. Тебе повезло, что я умею видеть свою выгоду везде, Эггси. Но ты зря ступил на этот путь, выплатить долг будет непомерно сложно.
Так и выживало общежитие самого известного университета Англии до того самого дня Х, когда на двери лекционных залов были наклеены листы с именами и порядковыми номерами. Закон подлости особо удачно работает в случае студентов, именно поэтому в первой пятерке отвечающих, среди круглых отличников, красовалась фамилия Эггси.
До экзамена оставалось 15 минут, в воздухе висело напряжение, особо нервные студентки падали без сознания.
В мужском туалете на фоне затонированного стекла окна виднелись два силуэта, один из которых явно принадлежал самому главному раздолбаю этого университета.
- Гарри, умоляю, если ты пронесешь мне эти листки в зал, я тебе душу продам, вот честное слово!
- Ты, должно быть, издеваешься, - голос собеседника звучал резко, твердо, не позволяя сомневаться в его намерениях, - Эггси, ты потерял последние капли того серого вещества, которое хранится в твоем черепе. Ты хочешь, чтобы я - отличник, лучший студент курса, помог тебе нагло обмануть преподавателей? Да еще и предлагаешь мне свою душу. Ты свихнулся.
- В самый последний раз! Клянусь, к следующей сессии все выучу и сдам сам, ты же знаешь, как мне важно не вылететь отсюда! Я тебе отплачу!
Раздался смех, почти искренний.
Силуэт, принадлежащий Гарри Харту, откинулся к стене, можно было увидеть искру огня, учуять дым.
- Ты будешь моим должником еще очень долго. И ты об этом пожалеешь. Тебе повезло, что я умею видеть свою выгоду везде, Эггси. Но ты зря ступил на этот путь, выплатить долг будет непомерно сложно.
Быть богом в современности достаточно сложно.
Никто не совершает жертвоприношения в твою честь, не прикрывается твоим именем, убивая и никто не верит в тебя. А ты сидишь и как последний идиот разрабатываешь сюжет для очередной полигонной игры. С боями на мечах, латами и пиром в конце. Вот ведь забавно - играют люди, представляют себя рыцарями, принадлежащими к какому-нибудь древнему дому, а все равно не верят в меня. Отыгрывают Жанну Д'арк, орут во всю глотку знаменитый клич и все равно не верят. Коллеги (боги, а не разработчики игр, разумеется) лишь усмехаются - у них тоже все не слишком радужно. Артемида сидит в лесу на должности лесника, Зевс - механик на электростанции, Дионис еле-еле управляется с долгами за свою винную лавку. Нет, есть, конечно, счастливчики вроде Афродиты. Та сидит себе в своем маркетинге, да деньги на себе самой зарабатывает.
А я сижу в офисе, работаю, так сказать, а напротив меня сидит этот паренек и строчит что-то в своем блокноте. Понятия не имею что, кстати.
Заявился без спросу, сказал, что тихо посидит и напишет все, что ему нужно знать. Я даже удивиться не успел. Эх, Арес, страдают все же твои рефлексы от старости. Раньше бы даже в кабинет не пустил - на пороге разрубил бы. А теперь сидишь, с интересом ждешь, что он там напишет.
Никто не совершает жертвоприношения в твою честь, не прикрывается твоим именем, убивая и никто не верит в тебя. А ты сидишь и как последний идиот разрабатываешь сюжет для очередной полигонной игры. С боями на мечах, латами и пиром в конце. Вот ведь забавно - играют люди, представляют себя рыцарями, принадлежащими к какому-нибудь древнему дому, а все равно не верят в меня. Отыгрывают Жанну Д'арк, орут во всю глотку знаменитый клич и все равно не верят. Коллеги (боги, а не разработчики игр, разумеется) лишь усмехаются - у них тоже все не слишком радужно. Артемида сидит в лесу на должности лесника, Зевс - механик на электростанции, Дионис еле-еле управляется с долгами за свою винную лавку. Нет, есть, конечно, счастливчики вроде Афродиты. Та сидит себе в своем маркетинге, да деньги на себе самой зарабатывает.
А я сижу в офисе, работаю, так сказать, а напротив меня сидит этот паренек и строчит что-то в своем блокноте. Понятия не имею что, кстати.
Заявился без спросу, сказал, что тихо посидит и напишет все, что ему нужно знать. Я даже удивиться не успел. Эх, Арес, страдают все же твои рефлексы от старости. Раньше бы даже в кабинет не пустил - на пороге разрубил бы. А теперь сидишь, с интересом ждешь, что он там напишет.